Полковник в отставке Владимир Бандяев поделился с «Волной» воспоминаниями о службе 

Валентина Новикова, Зеленоградск, фото из архива В. Бандяева

Познакомившись с этим человеком, я в который раз убедилась в абсолютной справедливости категорического утверждения Евгения Евтушенко, что «людей неинтересных в мире нет».

Зовут этого человека Владимир Васильевич Бандяев, полковник в отставке, в настоящее время военный пенсионер. Он нередко захаживает в шахматный клуб Зеленоградска, где мы и познакомились. Зацепившись за какую-то тему, Владимир Васильевич рассказал одну историю из своей военной жизни. Заметив мою искреннюю заинтересованность, обронил:

– Да у меня этих историй – пруд пруди, вот и перелопачиваю их время от времени в голове, как сырое зерно на току, чтобы не заплесневело. Хорошо бы этот хаос в порядок привести, да вот не знаю, с какой стороны подступиться. Каждый год совершаю своеобразный круиз по адресам старых друзей, раскиданных по всей нашей необъятной стране. Встретимся, начнем вспоминать и как будто скинем несколько десятков лет с плеч. А когда возвращаюсь назад, начинаю досадовать на себя: вот и этот случай не рассказал и этот позабыл. Хорошо бы книжечку такую напечатать с наиболее интересными воспоминаниями. Ведь мы же в основном ими теперь и живём. Я бы эти книжечки раздарил друзьям – и мы как будто всегда вместе.

– А давайте помогу! – загорелась я идеей. – У меня кое-какой опыт журналистский имеется. Вы будете рассказывать истории, а я, если позволите, отберу наиболее интересные. Вот и выйдет книга ваших рассказов.

– Давайте! – охотно согласился Владимир Васильевич. Так мы приступили к работе. И вот что получилось.

Остров Сахалин

Наше поколение в юности не мечтало о белых воротничках, сидении в офисах и даже о больших зарплатах. Вернее, о последних мечтало, но не в первую очередь. Мы стремились, прежде всего, быть полезными Родине, защищать её. Я тоже не остался в стороне от этого всеобщего патриотического порыва и после окончания школы стал курсантом Иркутского военного авиационного училища. Но за три месяца до выпуска судьба подкинула мне возможность, если не круто, то всё-таки значительно изменить дальнейшие жизненные перспективы: желающим предложили пройти двухмесячные курсы по подготовке офицеров-политработников. Это давало возможность выбора дальнейшего места службы и впоследствии получения высшего образования. Я не стал долго раздумывать и согласился на предложение.

Владимир Бандяев (слева) на учебных стрельбах батальона береговой охраны на острове Итуруп

Итак, позади три года учебы, и новоиспеченные лейтенанты стремятся получить направление куда-нибудь подальше, в необжитые места, чтобы хоть немного соприкоснуться со статусом первопроходцев. Я подписал заявление на Камчатку и перед сном, закрыв глаза, уже представлял себя то среди мрачных утесов на берегу океана, то в долине гейзеров или у подножия действующего вулкана. Но, по государственной необходимости, первым местом моей службы стал остров Сахалин. Я сначала огорчился, а потом решил: ну что ж, всё равно ведь Дальний Восток, можно сказать, край света, и подписал новое направление. Тут же вспомнились путевые заметки Антона Чехова «Остров Сахалин». Было интересно. Но там описывался остров конца 19 века, а сейчас 1969 год, и я еду туда не наблюдать и описывать, а служить в воинской части, которая «прописана» в городе Корсаков. В общем, приезжаю и делаю свои выводы. Действительно, край суровый, но красивый и интересный, особенно для меня, выросшего в тепличных условиях Ферганской долины. Понравился он и маме, которая неожиданно нагрянула к нам с женой из Узбекистана, чтобы воочию убедиться, что сын тут не пропадает от холода и голода. Какой голод! Однажды я вывез мать на берег реки, где рыбаки занимались промыслом горбуши. Узнав, откуда приехала эта отважная женщина, они вручили нам в подарок аж пять штук этих ценных рыбин. Приготовив около полутора килограммов икры быстрой засолки, мать свои впечатления выразила одной фразой: «Ела икру ложкой – никогда этого не забуду!».

Приказы не обсуждаются

Как-то вызвал меня командир части и зачитал приказ о командировке во Владивосток за молодым пополнением. Затем уточнил, какие именно специалисты больше всего интересуют нашу часть, и вручил примерный список. Гордый первым самостоятельным заданием, я в полной эйфории, в сопровождении двух помощников прибыл во Владивосток, ещё не зная всех «подводных камней» командировки. 

На сборном пункте все «покупатели» из других частей, то есть такие же офицеры, как и я, первым делом кинулись изучать документы призывников, чтобы отобрать нужных согласно спискам. Оказалось, что матросы с высшим и средним образованием, художники, шофёры, электрики нужны всем. Так что борьба за контингент разгорелась нешуточная, доходящая иногда до рукоприкладства. А уж о яркой и образной русской речи и говорить не приходится. Но, как бы то ни было, моя команда в составе 72 человек погрузилась на теплоход «Мария Ульянова», принявший на борт также несколько других групп – всего человек 300, чтобы доставить нас на остров Сахалин. 

“И вот здесь-то впервые я узнал по-настоящему, почём бывает фунт лиха для 21-летнего лейтенанта, принявшего под свою опеку группу новобранцев, одетых в новенькую военную форму. Эти пацаны в большинстве своём никогда не видели по-настоящему свирепого моря, тем более соседствующего с великим Тихим океаном”. 

Первые сутки шли вдоль Приморского края относительно спокойно, но уже к началу вторых разбушевался сильнейший шторм. Корабль, как щепку, бросало из одной стороны в другую, почти все мои подопечные были влёжку от морской болезни. Я тоже еле держался на ногах, как мог, пытался поддерживать и успокаивать ребят, хотя у самого желудок выворачивало до боли. Умный капитан не стал входить в Анивский залив, а укрылся от ветра за островом Монерон, расположенном недалеко от южной оконечности Сахалина – мыса Крильон. Этот кошмар длился 12 часов. Мои несчастные призывники были похожи на каких-то зелёных инопланетных человечков. 

К концу третьих суток ветер стих и теплоход вошёл в Анивский залив. Вскоре он пришвартовался в порту Корсаков. Мы прибыли домой! Перед высадкой ко мне подошли трое новобранцев и сообщили, что какие-то старослужащие из других команд отобрали у них новенькие ремни, отдав взамен свои, старые. Я пренебрежительно махнул рукой: подумаешь, ремни – мелочь после всего перенесённого.

У трапа нас, как и положено, встречал командир. Я доложил о благополучном прибытии и, как о мелком недостатке, упомянул об этих несчастных трёх ремнях, ставших «жертвами» такого явления, как флотская «годковщина». Отрапортовав, я приготовился услышать похвалу за успешно выполненное задание, но неожиданно подвергся резкой критике. Командир «хлестал» меня словами о недобросовестности, расхлябанности и прочих грехах военнослужащего. Нет слов передать, с каким настроением я пришёл домой. На следующий день меня ознакомили с приказом, из которого я узнал о выговоре за недостатки при перевозке личного состава. Это меня так потрясло, что я всю ночь не мог заснуть – переживал. Даже, признаюсь, всплакнул немного.

Вот такая жизнь военных, где всегда есть место подвигу. Но, оказывается, есть и другая сторона медали. А прав или не прав командир – приказы не обсуждаются.