Главный редактор «Волны» на себе испытала вакцину «ЭпиВакКорона»

 Оксана Обрехт, фото Роскомнадзора

«Пандемия развивается по своим законам. Мы надеемся на массовую вакцинацию, она должна начаться зимой», – эти слова из уст довольно высокопоставленного чиновника я услышала в ноябре.

Это был тяжёлый месяц. Было страшно. «Иваныч умирает. Сын его позвонил, сказал, что папа уже со всеми прощается, скорая не едет!» – огорошил в начале ноября звонком муж приятельницы. Иванычу 48. Несколько дней он лежал дома с температурой «под 40», пил антибиотики, но становилось всё хуже. Усталая терапевт отправила в поликлинику на снимок. Доктора увидели на снимке нечто ужасное и вызвали Иванычу скорую к поликлинике, предложив подождать на лавочке. На улице ему стало плохо, жена увезла домой. Скорую ждали несколько часов.

Эта история закончилась хорошо – пока я в панике перебирала номера телефонов, выискивая, кому бы позвонить, скорая за Иванычем всё же приехала и забрали в больницу. Месяц лечения, он дома. Ходит трудно, дышит тяжело, но живой!

«Если есть возможность, прививайтесь любой вакциной. Лучше уж так, чем переболеть», – написала в соцсетях моя знакомая либерально настроенная журналистка. В последние полгода она бросила ходить на митинге и буквально поселилась в столичном «ковидарии», помогая больным людям.

Когда медицинский центр БФУ стал набирать добровольцев для исследования новой вакцины «ЭпиВакКорона», произведённой в Новосибирске, я записалась в ряды добровольцев в числе первых. «Если даже вместо вакцины получу плацебо, то хотя бы буду постоянно под наблюдением врача», – это был основной мотив.

7 пробирок крови

Добровольцев нужно было 300. Пять знакомых собирались участвовать в программе, но в итоге до финала дошла я одна – кого-то отпугнула необходимость много времени проводить в медцентре во время вакцинации (хотя это было по выходным), кто-то не захотел ограничений перед Новым годом – вторую прививку делали непосредственно перед праздниками, и обязательный недельный отказ от алкоголя как раз выпадал на конец декабря – начало января.

В конце ноября я пришла в назначенное время в старое немецкое здание на ул. 9 апреля в Калининграде. Юная врач-терапевт, которую ко мне приставили, недавно окончила институт в Сибири и приехала в Калининград учиться на онколога и работать в онкоцентре. «Но пока онкоцентра нет, тружусь медсестрой в одной из больниц. В поликлинику идти работать терапевтом просто страшно – нагрузка сумасшедшая», – призналась она. Меня послушали, осмотрели, измерили давление, спросили про таблетки. Потом выдали пакет с 7 пустыми пробирками и отправили в лабораторию. «Мазок ПЦР на коронавирус, кровь на антитела, биохимия, общий анализ, гепатиты», – перечисляла назначенные мне анализы врач. Оказалось, что по семь пробирок крови в ближайшие месяцы я буду сдавать регулярно и… бесплатно.

Через несколько дней в начале декабря юная доктор по телефону сообщила, что я прошла предварительный отбор и могу приходить на прививку: «Но обратите, пожалуйста, внимание на уровень холестерина и водный баланс – ваша кровь показала, что есть проблемы, вам стоит обратиться к участковому терапевту!».

Прививку кололи в плечо, было не больно. Перед ней вновь нужно было сдать семь пробирок крови, после неё – полтора часа провести в аудитории под наблюдением юных врачей, штудировавших вузовские учебники. 

Рядом сидели совершенно разные неизвестные и известные мне люди – ресторатор, художник по янтарю, священнослужитель, преподаватель университета… Все они стали по каким-то своим мотивам участниками эксперимента. Им измеряли давление, потом отпускали домой.

На улице был мороз, а я вышла из медцентра без шапки, дул холодный ветер. К вечеру начался внезапный кашель, потом зачесались глаза, нос заложило. Таблетка от аллергии сняла симптомы. Ночью сильно заболело горло, к утру вдруг прошло. На следующий день до 37 поднялась температура и начался насморк, к вечеру сильно разболелось место прививки. Возможно, я описываю это всё как-то страшно, но по сути это была для меня обычная простуда, которая никак не мешала продолжать работу и заниматься делами. Насморк прошёл, как и положено, спустя неделю.

Тест отрицательный

Перед второй прививкой захотелось подстраховаться и убедиться, что мне вкололи действительно вакцину, а не пустышку-плацебо. Однако тест, сданный в частной клинике через 15 дней после первой прививки, показал отрицательный результат. Настроение сошло на нет. Конец декабря, вокруг всё больше и больше заболевших, лекарства в аптеках заканчиваются, первая смерть среди знакомых…

Несмотря на это, я вновь пошла в медцентр, сдала положенные семь пробирок крови, мазки ПЦР на коронавирус и сделала вторую прививку, ничего не почувствовав. В медцентре меня снова ждали лишь через три недели – в середине января. Праздники прошли грустно. Однако после январских позвонила юная доктор: «У вас в декабрьском тесте обнаружены антитела. Их мало, но они есть! При этом мазки ПЦР отрицательные, то есть вы не болели».

Как раз в это время заболели родные. Я развозила их по разным больницам, торчала в приёмном покое, наблюдая, как скорые помощи привозят больных людей, ездила в разные концы города передавать передачки. В медцентре меня ждали через неделю с традиционными семью пробирками. «У меня были контакты с заболевшими», – предупредила я. Доктор понимающе кивнула и позвонила через два-три дня после сдачи тестов с радостной новостью: «ПЦР отрицательный, вы не болели. Уровень антител достаточный!». 

Сложно описать, что я почувствовала. Свободу, облегчение… Впрочем, я продолжаю носить маску в общественных местах и стараюсь не бывать там, где много людей…

Очередные тесты были в начале марта. Вновь отрицательный ПЦР и довольно неплохой, хоть уже и начавший снижаться уровень антител. Исследование завершится в июне – в последний раз мы сдадим свои семь пробирок крови и нам раскроют, кто же из 300 добровольцев получил вакцину, а кто – плацебо. Но мне результат известен уже сейчас. И мне больше не страшно.