Фантазии на берегу моря

В 1899 году подданный Российской империи Александр Энгельмейер провел в Кранце два дня, описав свои впечатления в книге «По русскому и скандинавскому северу: путевые воспоминания в 4-х частях». «Волна» публикует выдержки из книги.

Продолжение. Начало в №№ 30, 31, 33

Устроив себе незабываемую ночевку на берегу Балтийского моря, Энгельмейер прогулялся по променаду, зашел в ресторан «Вальдхаус», а потом направился в парк. Как отметил русский путешественник, к вечеру наплыв гуляющих в Кранце все возрастал: «Публика прибывала на поездах, на экипажах и велосипедах из Кёнигсберга. В парке зазвучала роговая музыка. Я направился туда».

Пейзажный парк

В 1844 году король Пруссии Фридрих Вильгельм IV после своего визита в Кранц распорядился выделить городской общине дополнительные финансовые средства на благоустройство курорта. Немногочисленные деревья на морском побережье давали слабую защиту от ветра и тень, необходимую посетителям курорта для отдыха, поэтому члены «Союза по благоустройству имени Кесселя» и городская община Кранца начали заниматься озеленением. На королевские деньги решили «посадить» парк, который получил французское название «Плантаже». И парк получился великолепным! После 1844 года в парке были проложены извилистые дорожки для прогулок, высажены живописные группы деревьев, устроены площадки для игр, расчищен пруд. Участок был организован по типу английского (пейзажного) парка, со свободно, как бы естественно расположенными дорожками, скрывающимися в тени деревьев, павильонами для отдыха, искусно размещенными посадками деревьев и кустов. В построении пейзажного парка «приветствуется» неровный рельеф.

На центральном входе в парк посетителей «встречала» круглая площадка с большой цветочной клумбой, парковые дорожки украшали скульптуры и декоративные растения — своего рода прусский летний сад, открытый в 1856 году.
Первоначально парк, который протянулся вдоль моря, имел длину в полмили (приблизительно 800 метров) и ширину в 1/8 мили (200 метров). В «Путеводителе по Кранцу» за 1898 год указаны уже большие размеры озелененного массива — четыре километра в длину и километр в ширину. Александр Энгельмейер упоминал, что парк расположен на берегу моря «версты на три за город», по его подсчетам — более трех километров.

Под звуки музыки

В конце XIX века одним из самых привлекательных сооружений в парке «Плантаже» был музыкальный павильон. На его площадке регулярно выступали музыканты, а вокруг сцены праздная публика наслаждалась исполнением известных произведений.

Практически исчезнувшие в настоящее время как архитектурный тип, музыкальные раковины тогда служили украшением общественных парков и променадов. Раковины обеспечивали не только защиту музыкантов от солнца и дождя, но и лучшее звучание инструментов. Деревянные конструкции украшались многочисленными разнообразными резными деталями, в результате каждое сооружение приобретало оригинальный, неповторимый и живописный облик.
Для установки раковин использовали тихие уголки открытых пространств парка, лужаек и променадов. Сцена музыкальной раковины обычно возвышалась над уровнем земли, так, что музыканты располагались значительно выше, чем слушатели непосредственно перед открытой площадкой.

Для вечерних концертов в Кранце первоначально было предусмотрено газовое освещение. Впоследствии массивный осветительный прибор был заменен высоко подвешенным небольшим электрическим светильником круглой формы.
Как следует из воспоминаний Энгельмейера, он услышал музыку и направился в парк. Скорее всего, на сцене выступал коллектив, исполняющий музыку на охотничьих рогах. Это довольно сложно в плане исполнения, потому что каждый музыкант играл только на одном роге и брал только одну ноту — поэтому в таких коллективах было большое количество музыкантов. По исполнительским принципам рога можно отнести к медным духовым инструментам. Ближайшим «родственником» этого музыкального инструмента является валторна. Ее название в переводе с немецкого звучит как «лесной рог». Интересно, но больше нигде не встречалось упоминание о роговой музыке в Кранце, кроме как в книге Энгельмейера «По русскому и скандинавскому северу: путевые воспоминания в 4-х частях».

Лирическое отступление

Из воспоминаний Александра Энгельмейера можно предположить, что знакомств на курорте он не заводил, предпочитал наблюдать, предаваться думам и размышлениям о бренности жизни: «Вечером на набережной было многолюдное гулянье с музыкой. Прибрежные рестораны, курзалы и павильоны были весело освещены и битком набиты публикою. Электрические фонари набережной освещали ярко нарядных гуляющих.
Я долго сидел здесь, осматривая публику. К полночи разошлись все гуляющие по домам. Набережная опустела и стала темнеть. Фонари на ней гасили.

Ночь была чудная, теплая, звездная. И мне пришла фантазия провести ее на берегу моря, на воздухе. Я долго шел вдоль дюн, наконец остановился и лег, завернувшись в свой резиновый плащ.

Картина ночи была так прекрасна, с мириадами звезд на темном, мягком небе, с тихим, еле шуршавшим морем, с гаснущими огоньками вдали по берегам и в самом Кранце, что трудно было заснуть. Фантазия бодрствовала сильнее обыкновенного. В нее теснились образы прошлого. Перед глазами проносились и страшные, и светлые видения прошлого, проходили злые и милые образы. Грусть и тоска воспоминаний теснили уставшую грудь. Сожаления и раскаяния давили ее и выжимали на глазах запоздалые, бесплодные и бессильные слезы...

Несколько раз засыпал я и без конца просыпался. Резиновый плащ оказывался не особенно удобным одеялом для сна. Он весь намокал от испарений кожи, как будто бы от сильнейшей росы.
Впрочем, я вынужден был закутываться плотнее, во-первых, чтобы не видать картин чудной, летней тревожащей ночи, во-вторых, чтобы не думать о гадюках, которых здесь, на дюнах, как мне говорили, водится не мало».