В Ленинграде прошли первые счастливые годы. Но было их немного. Потому что не успела Зухра Агеева даже подружиться с парнем, как война началась. Школа закрылась. И детей, как на работу, отправляли сбрасывать с крыш зажигалки и бомбочки.

 

Блокадное детство

Детский паёк хлеба в то время был 125 граммов. Но за «бомбочки» детей ещё подкармливали и гороховой кашей. Ради неё, этой каши, поднимались ни свет ни заря, могли и вовсе не спать, лишь бы ощутить во рту этот вкус. Ведь с хлеба разве наешься? Он сплошь из отрубей, бумаги да жмыха.

Люди гибли от голода. Бывало, идёшь по дороге – труп лежит. И это неудивительно. Значит, некому было хоронить человека. И сил не было подойти поближе, разглядеть, кто он. Вдруг кто-то из знакомых. Самому бы на ногах удержаться!

Семья жила в квартире на Васильевском острове, возле Невы. Часто бегали в порт, обменивая табак на хлеб. Так и выжили все восемь человек – родители с детьми.

А ещё зимой выкапывали мёрзлую картошку, варили её. Запах от неё шел духмяный, но проглотить такой кругляш можно было только с усилием. Недаром называли сие кушание «тошнотиками».

Ещё разрешалось забирать раненых лошадей. Резали их и ели.

Когда блокада закончилась, семью Агеевых эвакуировали в Среднюю Азию. Сначала остановились в местечке Чолпан-ата, а когда переехали во Фрунзе, Зухра вместе со своей младшей сестрой Санией устроилась на работу на военный завод. Выпускали гильзы. И получали уже взрослые пайки, хотя и были ещё детьми.

Закончилась война, вернулись на родину, в Ленинград. Зухра теперь стала работать на обувной фабрике. Про учёбу уже все и забыли.

 

Новая родина

В 1947-м году Зухра приехала в Советск к родной тёте с загадочным именем Ханек. По-русски её звали Асей. Устроилась племянница на работу в домоуправление. Главной обязанностью работников домоуправления тогда было расчищать завалы. Начали с площади. Что только ни попадалось на глаза, но по большей части это было оружие. В день надо было расчистить определённую карту завалов. Не 8-часовой рабочий день был у тех работников, а ненормированный. Правило такое: «Расчистил свою территорию – свободен, а не расчистил – продолжай работать, пусть даже и сумерки спустятся на землю».

Уставали на работе сильно, но молодость своё брала. Старались пораньше закончить с делами и спешили домой, чтобы переодеться – и на танцы. А как ухитрялись красивыми быть! Например, достанут кусок марли, сошьют платьице. И чтоб никто не догадался, что это марля, красят её в свёкле. Получалось платье розового оттенка. Но и это ещё не всё. Рюшечки, бантики, пуговки – всё это так было к лицу! А когда получше стало с одеждой, то ухитрялись лишний раз не поесть, а на новое платье наскрести и на «таблетку» с вуалью.

 

Встреча на всю жизнь

В парке играл духовой оркестр. Можно было заказать любую песню, будь она песней военных лет или гражданская: «Огонёк», «Землянка» или «Крутится, вертится шар голубой…»

Девушки были смелее парней на танцплощадке. Кружились в вальсе две подружки, смеялись, кокетливо стригли глазами по сторонам, надеясь, что подойдут два парня и разделят их. Так и случилось. Подруга уже вальсировала с кавалером, а перед Зухрой стоял высокий стеснительный парень в военной форме и виновато улыбался:

– Извините, я плохо вожу!

– Посмотрим!

Это была их первая встреча, и с тех пор Зухра и Николай больше не расставались. После росписи в ЗАГСе посидели вместе с тётей, она приготовила вкусный обед. И потекла семейная жизнь, счастливая, хоть и бедная. Начинали ведь с нуля: и ложку купи, и чашку купи. Пока жили у тёти, пользовались её вещами, а как отделились – ещё сложнее стало.

Муж из армии уволился, работал управдомом, когда родился первенец Александр. Через пять лет появился у Александра братик Владимир. А когда дети подросли, Зухра пошла на работу, в ковровую артель. Недолго поработала там, потом перевели производство на швейную основу. Сначала она работала размеловщицей. Через некоторое время – запускальщицей потока. Шили мужские рубахи и брюки, женские плащи.

Около тридцати лет за швейной машинкой, из смены в смену – жужжание, ставшее родным. Потом, когда вышла на пенсию, первое время казалось, что не хватает этого жужжания…

Воспоминания о блокаде

А как же Ленинград? Он остался в памяти как город детства. Но иногда ледяной глыбой всплывают в сердце воспоминания о блокаде. До сих пор Зухра Мивтяховна не может пройти мимо валяющегося на земле куска хлеба.

Как-то ей зло сказали вслед: «Куски подбирает». «Вы не правы, – ответила злым людям Зухра Мивтяховна, – я собираю куски и отношу их в сторону, потому что в блокадном городе я подбирала крохи. И каждой такой крохе была рада!»

Советск стал её родным городом потому, что здесь произошли самые важные события в её жизни: вышла замуж, родила сыновей, трудилась.

Давно уже ушёл из жизни Николай Иосифович Шаров, её единственная любовь. Прошла и большая часть жизни. Но остались от этого всего добрые воспоминания: о молодости, о работе на швейной фабрике. Они не позволяют грустить.

«Вестник»