Дмитрий Васильевич Овсянкин родился 3 февраля 1933 года в деревне Апарино Пустошкинского района Псковской области. В многодетной семье, кроме него, были ещё четыре сестры и старший брат Володя.

«У Василия Кондратьевича, моего отца, было четыре класса образования приходской школы. Он был не из богатых, когда произошла коллективизация, отца выдвинули на должность председателя созданного колхоза «Красный пахарь» (Псковская область), – рассказывает Дмитрий Васильевич. – Но вредительство селян всё же присутствовало, тогда отец решил уехать в пригород Ленинграда. Тогда уже шёл 1940 год. Отец устроился прорабом на стройку в совхоз «Красная долина» от завода имени Кулакова. Хозяйство находилось в 50 километрах от города. Выращивали фрукты, зерно, держали скот. Наша семья зажила неплохо. Отец взял кредит, построил дом. Но вот наступила Великая Отечественная война…»

 

Жизнь в оккупации

Отца на фронт не брали, потому что был многодетным, но он должен был защищать от врага свою семью, свою Родину, поэтому ушёл на фронт добровольцем.

В августе 1941 года семья оказалась в оккупации. Руководство завода спешно эвакуировало всё имущество совхоза в Ленинград. Туда же уезжали и трудовые люди. Когда очередь покинуть совхоз дошла до семьи Овсянкиных, им выделили большую повозку, двух лошадей. Но лопнула пополам передняя ось, ехать оказалось не на чем. Так они и остались в совхозе.

«Пришли немцы и сразу начали устанавливать свою власть: назначили полицаев, заняли лучшие дома, людей выселили в сараи, – вспоминает Дмитрий Васильевич. – Наступила зима 1942 года, и немцы потребовали в прифронтовой полосе всех покинуть свои жилища, иначе грозил расстрел».

Как быть? Взяли сани, волокуши и пошли в январе обратно пешком в Псковскую область, там у семьи остался дом от деда. Шли от деревни до деревни. Кто-то пускал ночевать, а кто-то – выгонял. Вот так почти четыре месяца и шли и в апреле 1942 года оказались в родной деревне в Псковской области. Все живы, здоровы, только маленький Дима себе пятки отморозил. А ведь тогда ни йода, ни бинтов не было. Вот и приходилось бинтовать тряпками, мама Федосья Гавриловна где-то нашла гусиный жир, смазывала им ноги, в итоге удалось их спасти.

За окном шла весна 1942 года, мама стала заниматься огородом, и тут пришли немцы.

«Скажу я вам, оккупация – это ад кромешный. Мы и работали, и голодали. Конечно, они нас выселили из домов, жить опять стали в баньках, сараях, – говорит Дмитрий Васильевич. – В комендатуре – фашисты, в лесах – партизаны. Днём полицаи наводили порядки, а ночью приходили партизаны. Очень страшно было, нас могли расстрелять в любой момент».

В таком «подвешенном» состоянии Федосья Гавриловна с детьми жила несколько лет. Одна немецкая часть ушла, её сменила другая – строительная, которая укрепляла деревню. Потом пришла ещё группа немцев из 10 человек.

Как-то ночью старшая сестра вышла из дома и увидела, что деревня пылает в огне. Она рассказала об этом маме. Дети спали одетыми, поэтому собирались не долго, а быстренько выбежали из бани. Рядом проходила широкая траншея, которую вырыли немцы. Мама детей там всех и спрятала.

«Через некоторое время мы услышали крики. Шла женщина с ребёнком на руках и кричала: «Убегайте, прячьтесь, немцы расстреливают всех, кто им на глаза попадается», – вспоминает наш собеседник. – Со стороны деревни шли немцы, а с нашей стороны – только один немецкий солдат и был. В 30-40 метрах от нас жил такой дядя Фадей, старичок. Мы смотрим, а он убитый уже лежит. Страшно было очень. В этом же месте проходила та самая женщина с ребёнком, но немец их не тронул».

Оказалось, что в двух с половиной километрах наступала Красная армия – уже к вечеру в деревню пришли русские солдаты.

Отец погиб при прорыве границы Латвии в Восточную Пруссию в 1944 году. Но об этом семья узнала нескоро.

Время уезжать

Красноармейцы организовали в деревне военное подсобное хозяйство. Главным и ответственным там был лейтенант Кутузов. Солдаты косили сено, прессовали, выращивали овощи, зерновые, правда, не сеяли. Урожай отправляли в воинские части, например огурцы солёные в бочках, сено для лошадей, картошку…

Дима и его старший брат Володя подрядились работать в подсобном хозяйстве, чтобы кормить семью – маму и сестёр. Лошадей пасли, сено на волокушах возили… но части настало время уезжать.

Лейтенант Кутузов и предложил Федосье Гавриловне забрать Володю и Дмитрия вместе с частью: «Я буду за ними присматривать, как за своими детьми. И тебе поможем».

Диме было лет 11, а Володе – 13-14. В июне 1945 года они прибыли в Тильзит (ныне Советск). В городе находился распределительный отряд, и ребят направили в Пилькаллен (Добровольск). После окончания войны он был переименован в Красноармейск, в 1947 году – в Добровольск.

«Очень много было немецких хуторов, которые не пострадали от войны. Например, заходишь в дом, вот фартук хозяйки висит, посуда на столе… Многие немецкие семьи в спешке покидали свои жилища, так всё и оставляли. Немного погодя, на базе комендатуры стали создаваться военные совхозы», – рассказывает Дмитрий Васильевич.

Область тогда была запретной зоной №2, здесь находились только военные,  попасть сюда можно было по пропускам или удостоверениям. В 1948 году брат попросил Дмитрия съездить в отпуск, навестить родных. Там он встретил дядю (родного брата матери), который помог ему поступить в Московский техникум железнодорожного транспорта.

У Димы было всего четыре класса образования, за партой некогда было сидеть, приходилось очень много трудиться. Окончив учебное заведение, остался работать на Калининской железной дороге (от Ржевского вокзала). Жил у хорошего человека – мастера дяди Феди. У него во время войны вся семья погибла.

В это время старший брат Володя женился, забрал маму и сестёр к себе. Дмитрий вернулся в Калининградскую область, там была нехватка кадров. «Так я познакомился с начальником конторы связи Л.П. Кострюковым. Он рассказал, что в Добровольске ремонтировал радиоузел, срочно нужен был техник, чтобы линии строить. Тогда уже шёл 1951 год, – рассказывает Дмитрий Васильевич. – А монтировать как? Нужны же люди! Я, подросток, две девочки и пара лошадей от совхоза – вот вся наша бригада. Это надо было яму выкопать, трассу разбить, провода распустить… За столбами в лес мы ездили сами, благо лесовоз давали. А так бревна накатывали на технику, бригадой привозили, шкурили столбы, устанавливали».

 

Вся жизнь – работа

Весной 1952 года – срочная служба в рядах Советской армии. Дмитрию пришлось отслужить 3 года и 7 месяцев. После демобилизации вернулся в Краснознаменск, устроился техником радиоузла. Там же познакомился с будущей женой – Марией.

Потом друг перетянул его в «Горэлектро» в городе Гусеве, где он стал работать старшим электромонтёром. Весной 1958 года в Нестерове открыли ЦРП (центральный распределительный пункт). Оборудование ещё немецкое, поэтому нужен был присмотр за всем этим хозяйством. Дмитрия Васильевича перевели в Нестеров. В 1961 году перешёл в «Нестеровские электросети»: сначала мастером, а затем уже и старшим мастером, где и проработал до пенсии.

Линии в колхозах и совхозах необходимо было электрифицировать в первую очередь.

Сами в лесу валили лес, потом не ошкуренные, не обработанные пропиткой  столбы устанавливали. Техники никакой, делали всё вручную. Приходилось трудиться и днём, и ночью.

Например, в каком-нибудь совхозе произошёл обрыв на линии, крюк выпал или сама опора упала. В срочном порядке бригада отправлялась в хозяйство, где старалась устранить возникшие неполадки как можно быстрее, потому что в то время в каждом колхозе и совхозе уже был молокопровод и коров доили механизированным способом. Жена Дмитрия Васильевича много лет проработала бухгалтером в Нестеровском райпо.

Будучи уже пенсионером, ещё шесть лет Дмитрий Васильевич трудился на нефтебазе. За многолетний и добросовестный труд он награждён медалями «За трудовую доблесть», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия В.И. Ленина», а также имеет звание «Ветеран труда» и отмечен многочисленными грамотами, благодарностями.

 

«Сельская новь»